Про жизнь хирурга

Некоторое время назад дочитала "Полевой госпиталь" Амосова. Смутное ощущение от набора текстов в книге под таким названием. Собственно, про войну - не более половины книги. Дальше собраны фрагменты разных лет. Амосов много писал, всю свою долгую жизнь, дневники, статьи, книги, похоже - до самых последних дней. И поэтому в книге есть его оценки и впечатления за разные годы. Стиль у него сухой, высказывается довольно жестко, без "украшений", без деталей, иногда этого не хватает. Иногда он строго одергивает себя: Амосов! Мол, не заврался ли...
Он, помимо своей работы, постоянно и много, разнообразно читал, пытался сравнивать, анализировать, осмысливать. "Экономика страны давно уже идет вниз. Статистические отчеты я тщательно изучаю и сохраняю. Только врут в них много..."

Оказывается, что по образованию он был не только хирургом, но и инженером. Инженерные знания ему пригодились, однако, в хирургии.
Пишет, почему так и не сделал пересадку сердца на волне бума 1960х: про иностранный опыт, о том, как они готовились в киевском институте, к в 1969 году вплотную подошли к этому - буквально, вот, бьется донорское сердце.... но в последний момент не решились просить сердце у родных донора, отбой. Реципиент так об этом эпизоде и не узнал, через какое-то время умер.

"Почитал свой дневник, и подумалось, кто поглядит, скажет:
- Ну и скучный человек этот Амосов. Операции да смерти, немножко про науку да про бег. Вроде у него больше и жизни нет. Где бы - про природу (деревня все же), про лес, про искусство, про политику, про мысли о посторонних предметах, про родных, наконец, про друзей.
Недалек от истины будет тот человек, хотя эти предметы обязательно присутствуют в сознании. Слушаешь, смотришь, двигаешься, разговариваешь - все в мыслях отзывается, будит экскурсы в память. Но все это так поверхностно в сравнении с главными линиями мышления, что и не помнится, когда пишу."

Из автобиографии: "Если бы можно начать жить сначала - я выбрал бы то же самое: хирургию и в дополнение - мудрствование над "вечными вопросами" философии: истина, разум, человек, общество, будущее человечества".

О работе переводчика

О переводе "Маленьких трагедий" на иврит. Рои Хен.

"... и до начала прогулки по семантическому полю есть просто точные слова, и их много. А мне надо было выбрать одно. И я выбрал «миштэ» — потому что так же переводили «Пир» Платона и потому что именно этим словом в Библии, в Книге пророка Даниила, обозначается пир Валтасара — очень важный пир для ивритской культуры, конец света. Мне нужно было работать с ассоциативными рядами именно ивритского читателя. Я взял французский, английский, итальянский переводы, прочитал их все, посмотрел, что переводчики выбирали — у них у всех для «пира» выбраны вполне повседневные слова, а я хотел подсознательно вести человека к концу света. Другое слово — «чума». «Магэфа», «дэвэр», «махала»... Я выбрал «дэвэр» — и из-за ритма, и из-за написания, из-за того, что какой-то визуальный ряд приходит с этим словом. Оно жесткое и угловатое. И еще пример, самый любимый, — еврей Соломон в «Скупом рыцаре». Я старался подобрать нужный уровень антисемитизма, чтобы переводить касающийся его отрывок и в особенности строчку «Проклятый жид, почтенный Соломон». Начал читать всякое про отношения Пушкина с евреями и отношение Пушкина к евреям ..."

Целиком