Перловский блог

"Крайности языка доступны только очень талантливым людям. А ни в какой работе на очень талантливых людей рассчитывать нельзя. В любой работе надо рассчитывать на людей максимум профессиональных. И скажем, если ты не абсолютно уверен, что твоя шутка на уровне Жванецкого, лучше не шутить. В 99 процентов случаев не удастся. И то же самое в языке. Самый лучший способ быть оригинальным - это придерживаться русской литературной традиции, это и будет оригинально. Тогда, по крайней мере, ты не будешь говорить "грудь в кистах", с одной стороны, а с другой стороны не употреблять чудовищных слов, которые раньше употребляли только колхозные бухгалтеры, - востребован, задействован. А так говорят все. "В операции было задействовано 22 милиционера". А почему задействовано, если они участвовали. Почему не принимали участие? Почему нельзя сказать нормальное слово? Вот эти страшные обороты из казенной бухгалтерской книги, с одной стороны, а с другой стороны, из почти уголовного жаргона. Надо искать середину. А середина есть - это простые книжки..."
Фрагменты из выступлений П. Вайля

Вайль умер вчера в Праге на 61 году.

Чем больше ее читаю (это я про книгу П. Вайля), тем чаще мне вспоминаются "Шаги по росе" В. Пескова. Но "Карта" - без фото. У Пескова, конечно, эти художественно-документальные фото - неотъемлемая часть книги. У нас до сих пор лежат "Шаги по росе" 1964 года. Сильно затрепана. Но, в сущности, читала ее только я. Пока я была маленькая (но уже умела читать) мне ее подсовывали после ванны, усадив на диван и закутав в одеяло - я была ребенком болезненным и меня, очевидно, прятали от сквозняков. Раз за разом, тыщи раз я смотрела песковские фото - от корки до корки. Только много позже я эту книгу несколько раз прочитала по-настоящему.

Еще в репертуаре нашей домашней сауны были несколько книг о русских художниках (среди них одна с картинами Перова - вот где сюжеты!), книга черно-белых фото "Советский театр" (вооон она, на полочке!) и пара книг Акимушкина. Вот Акимушкина я не читала ни тогда, ни позже, употребляя в пищу только фотографии. Страшно сказать, сколько раз я эти книги пересмотрела - такой вот неотъемлемый элемент банной культуры :))

Забрели вчера на Винзавод. Побродили, потыкались, заглянули даже в магазин для художников «Передвижник» - хотелось купить разноцветной туши и - под влиянием художеств из соседнего выставочного зала - рисовать ею пестренькие полоски вязаных половичков. Тушь, кстати, была, только с перышками не сложилось. Оооочень скромный выбор…. Или надо было кисточки брать?
Понравился (мне) проект «Ковчег» в Фотолофте: фотографии лиц 100 мужчин и женщин с закрытыми глазами. Это люди в состоянии выхода из стресса. Т.е. они уже расслабились и вступили в состояние баланса. Все 100 лиц в состоянии баланса должны восприниматься как единое целое и транслировать на вас успокоение…. Не уверена, что со мной это сработало, но было любопытно и просто поразглядывать полуспящие физиономии.

Потом все-таки собрались с духом, пошли на Кабакова. Я, пусть и полный лох в художестве, могу поделиться впечатлениями от увиденного. ( Read more... ).

... (дожевывая очередной (!) бутерброд (!!) с колбасой (!!!) - привет  julitasm !!!)

Должна сказать, что езда в общественном транспорте - дело похвальное. Выяснила, правда, что надо выходить из дома примерно в то же время, что и "на машине". Чтобы не затоптали. Зато окультурилась очень сильно: дочитала "Даниэля Штайна", а сегодня - "Родную речь".  Теперь думаю "Что дальше?"

"Родная речь" - хорошая, советую. Книга построена по школьной программе литературы 19-го века. Как пишут авторы "..знакомые с детства книги с годами становятся лишь знаками книг, эталонами для других книг. И достают их с полки так же редко, как парижский эталон метра. Тот, кто решается на такой поступок - перечитать классику без предубеждения, - сталкивается не только со старыми авторами, но и с самим собой. Читать главные книги русской литературы - как пересматривать заново свою биографию. [...] Мы растем вместе с книгами - они растут в нас. И когда-то настает пора бунта против вложенного еще в детстве отношения к классике. [...] Андрей Битов как-то признался: "Больше половины своего творчества я потратил на борьбу со школьным курсом литературы".

Не знаю, начнется ли во мне какой бунт, если я вдруг возьмусь за "старое". Но  перечитать практически все, что разобрано в "Родной речи" мне захотелось точно. Чтобы понять, где в рассказах Чехова сюрреализм, "побеседовать" с Белинским, полистать (хотя бы) худшую из известных русских книг, которая стала влиятельнейшей русской книгой, и "смотреть жука". Честное слово:)

А если вы по роду занятий своих и так все эти книги знаете наизусть, тогда, возможно, вы сможете сказать авторам: "Ну вы замудрились, мужики...."

"Слава Белинского носит несколько мрачный, тиранический оттенок. Его назначили в соавторы к классикам. Жандарм от словесности, Белинский поставлен следить за русскими писателями - чтобы те не переступали границу критического реализма. [...]

Вообще-то Белинский скорее журналист, нежели критик. Не связанный с официальной ученостью (он не закончил даже первого курса университета), Белинский ворвался в литературный процесс с пылом относительного невежества. На него не давил авторитет науки, он не стеснялся ни своего легкомыслия, ни своей категоричности. Педантизм он заменял остроумием, эстетическую систему - темпераментом, литературоведческий анализ - журнализмом.

Главным инструментом Белинского стал его стиль - слегка циничный, чуть сенсационный, весьма фамильярный и обязательно приправленный сарказмом и иронией. [...]

Жанр критического фельетона Белинский разработал и довел до такого совершенства, что он так и остался главным в русской журнальной жизни. После Белинского писать о литературе можно, только непрестанно развлекая аудиторию отступлениями, витиеватым острословием и личными примерами.

Во времена Белинского эти приемы были внове. [...] Белинский же сразу затеял с публикой игру: "Помните ли вы то блаженное время?" - так начинается его первая статья. [...] Белинский приглашает публику в дружеский кружок единомышленников, где занимательная беседа ведется частным образом, где все понятно с полуслова, где ценится не скучная серьезность, а искусство легкого, остроумного и необязательного разговора.

Именно такой тон создал наш специфический феномен - толстые журналы. От Сенковского до Твардовского журнал в России - вид литературного салона, может быть даже - особая партия.

Российский журнализм вовсе не намерен информировать читателя. Журналы нужны, чтобы обсуждать уже известное. Попросту - они создают приятное общество, в котором протекает творческое общение читателей и писателей"

П. Вайль, А. Генис. "Родная речь. Уроки изящной словесности"